Всё доброе, что только можете делать, делайте; никого не укоряйте, не окрадывайте, никому не лгите, ни перед кем не возноситесь, ни к кому не имейте ненависти, не оставляйте церковных собраний, к нуждающимся будьте милосерды, никого не соблазняйте, не касайтесь чужой части, будьте довольны оброки жён ваших. Если так будете поступать, то не далеко будете от царствия небесного.
Сколько похвальны те, которые с самого начала со всею радостию и усердием совершают заповеди: столько достойны жалости те, которые, долго пребывая в иноческом обучении, ещё с трудом совершают, хотя и совершают, подвиги добродетелей.
Когда душа, предательствуя сама себя, погубит блаженную и вожделенную теплоту, тогда пусть исследует прилежно, по какой причине она её лишилась: и на эту причину да обратит весь труд свой и всё прилежание; ибо прежнюю теплоту нельзя иначе возвратить, как теми же дверьми, которыми она вышла.
Где много гнилости, там нужно и сильное врачевание, которое очистило бы скверну; а здоровые не поступают в больницу.
Все, усердно оставившие житейское, без сомнения, сделали это или ради будущего царствия, или по множеству грехов своих, или из любви к Богу. Если же они не имели ни одного из сих намерений, то удаление их из мира было безрассудное.
Отречение от мира есть произвольная ненависть к веществу, похваляемому мирскими, и отвержение естества, для получения тех благ, которые превыше естества.
Бог воздаёт награду не множеству даров и трудов, но множеству усердия.
Нет! голод несовместим ни с какой действительностью, ни с какой сытой жизнью. Они не могут существовать рядом. Одно из двух должно быть миражом: либо голод, либо сытая жизнь. Я думаю, что подлинная жизнь — это голод, все остальное мираж. В голод люди показали себя, обнажились, освободились от всяческой мишуры: одни оказались замечательные, беспримерные герои, другие — злодеи, мерзавцы, убийцы, людоеды. Середины не было. Все было настоящее. Разверзлись небеса, и в небесах был виден Бог.
Врут все, кто не признаётся, что временами бывают опустошены и равнодушны. Врут, потому что не вникли в суть вещей. Слыша об их негасимом рвении, ты веришь в их преданность и начинаешь сомневаться в своей, краснеешь за собственное бесчувствие.
Эти люди, приукрашивая себя, хотят тебя уверить, будто днём и ночью одушевлены страстью. Врут.
То, что ты видишь как противоречие, я считаю необходимым условием жизни.
Близорукие скудоумцы всегда заняты чернилами и бумагой, но никогда — смыслом стихотворения.
Хорошо, если добродетель предстаёт нам как желанное и достижимое улучшение. Мы должны создать образ праведника, пусть в жизни такого быть не может, во-первых, потому, что человек немощен, а во-вторых, потому что полнота совершенства, где бы она ни осуществилась, влечёт за собой смерть.
Я не доверяю гусенице, влюблённой в крылья. Она не найдёт времени запеленаться в кокон.
Смешон и тот, кто надеется отыскать своё счастье, собрав множество вещей, и не может его найти среди них, потому что оно там и не ночевало, а он всё умножает свои богатства, складывает их в пирамиды, копается в своих подвалах, он похож на дикаря, что вцепился в кожу для барабана, веря, что ею поймает звук.
Смешно, если семечко жалуется на дурную землю, на которой выросло салатом, а не кедром. Оно было семечком салата.
Да, конечно, иерархия, что связывает тебя и мешает сбыться, несправедлива. Но если ты будешь против этой несправедливости, разрушая одну ступеньку за другой, растечётся большая лужа там, где когда-то сиял ледник.
То, что считается неразрешимым противоречием, лишь необходимое условие для перехода на другую ступеньку.
От решения одних проблем к решению других я иду к Господу, который решает все вопросы.
Поначалу я разглядываю треугольник. Потом ищу в треугольнике необходимость, которая подчинила себе его линии.