Сокровище возвышает своего обладателя, но гораздо важнее, чтобы обладатель возвышал своё сокровище.
Когда разум человека хоть немного просветлел, человек начинает сравнивать свой опыт относительно грубоматериальных явлений, накопленный в бодрствующем состоянии, с теми явлениями, которые он наблюдает во сне; отсюда он делает вывод, что последние представляют собой всего лишь только одни идеи — и тогда в нем зарождаются сомнения по поводу субстанционального существования грубоматериального мира. Его сердце при этом побуждается к изучению истинной природы Вселенной.
В тёмном состоянии сердца человек почти обо всем на свете имеет неправильное, превратное представление. Это состояние есть результат влияния Авидьи, Неведения... Он обладает возможностями постигать только те идеи, которые относятся к грубому, физическому миру.
Опираясь на помощь Богопознавшего наставника, человек учится, как использовать щипцы интуитивного восприятия, чтобы вскрыть твердую скорлупу языка двусмысленности и добраться до ядра истины в выражениях писания.
Любовь, выставляющая себя напоказ, — низменная любовь. Любящий молча созерцает своё божество и говорит с ним безмолвно.
Ты хочешь подарить каждому по любовному письму, потому что видел: получая их, люди плачут или смеются, — но ты удивлён, почему к твоим письмам люди так равнодушны. Мало дать. Нужно сотворить того, кто получит. Чтобы шахматы радовали, нужно вырастить игрока. Чтобы любили, должна существовать жажда любви.
Я знаю один только способ взрастить человека: нужно научить его различать сквозь вещество вещественности целостную картину. И ещё заботливо поддерживать жизнь богов. В чём привлекательность игры в шахматы? В подчинении правилам.
Жив ты только тем, из-за чего готов умереть.
Если оторвать тебя от жены, от детей, от твоих привычек, погасить огонёк, которым ты жил, — он светил тебе даже сквозь стены, — может случиться так, что ты не захочешь жить. И тогда, желая спасти тебя, мне придётся позаботиться о царстве духа, в нём возлюбленная будет ждать тебя, подобно зерну, спрятанному в житнице. И вот ты живёшь и живёшь, ибо нет предела терпению.
Заронить желание совершенствоваться, — говорил мой отец, — значит разбудить жажду. Остальное придёт само собой.
Тот, кто ищет суть в чистом виде, имеет дело с пустотой.
Во имя любви ты отметаешь запреты, которые её сковывают. Но эти запреты и помогли родиться любви. Жажда любить, что возникла в тебе по милости запретов, уже любовь.
Нет отдельностей, ты не сумма различных частиц, ты неделимая их взаимосвязь.
Тебе кажется: правила сковали влюблённого, правила, что установил какой-то взбалмошный бог, тут он поощрил тебя, тут урезал, будто глядя из своей вечной жизни, для которой не нужны твои чувства, но нет, становление по правилам формирует тебя, понуждая быть таким или этаким; препятствуя тебе, тебя творят, ибо только обретя границы, ты начинаешь существовать.
Легенды прославляют красоту, и в каждой женщине появляется что-то от красавицы. Ибо если существует на свете хоть одна женщина, ради любви которой стоит умереть, облагорожены и окутаны прелестью все женщины на свете, в каждой может таиться необычайное сокровище, будто чёрная жемчужина в море.
Вы ничего не найдёте, если превратитесь в оседлых, веря, будто сбылись и завершены, сами запас среди накопленных запасов. Нет на земле запаса — тот, кто перестал расти, умирает.
Самая высокая твоя цель не мешает тебе подметать поутру комнату, бросить в землю ещё одну горсть ячменя после стольких уже посеянных, учить сына ещё одному слову, ещё одной молитве, делать ещё и эту насущную работу, вот и воздушный корабль поможет тебе не пренебрегать привычными досками и гвоздями, а любить их.
Тот, кто живёт телесной жизнью, печётся о теле. Тот, кто жив любовью к ребёнку, печётся о ребёнке, продлевая им свою жизнь. Тот, кто живёт любовью к Богу, ищет вечности, поднимаясь к Нему.
Не стремись удивить меня количеством... Сколько — меня не интересует... Я хочу знать, какую любовь ты пестуешь и на что более долговечное, чем ты сам, тратишь свою жизнь. Я хочу, чтобы ты сбылся. Хочу судить о тебе по делам твоих рук, а не по ненужным делу вещам, которые так возвышают тебя в собственных глазах.
Ты похож на человека, что, не умея играть в шахматы, копит золотые и слоновой кости фигурки, смотрит на них и скучает, зато другой, кому божественные правила открыли тонкость игры, наслаждается её блеском, двигая грубые чурочки.