Прочесть в сердце встречного его муку или радость можно только тогда, когда в тебе самом спокойное стремление дало силу духу. Если же в тебе шумит хотя бы ручей страстей, привлечь своё внимание к другой жизни — почти невозможно.
Воздержание не противостоит удовольствиям, а удерживает их в известных границах.
Всё, что согласно с природой, заслуживает уважения.
Рыбки маленьких мыслей устраивают в неглубоких людях большое волнение. А в океаническом разуме даже киты вдохновения едва ли вызовут рябь на воде.
Лишь мелкие люди, которых подавляет любая деятельность, не умеют из неё выпутаться, не умеют ни отойти на время от дел, ни вернуться к ним.
«Я сегодня ничего не совершил». Как? А разве ты не жил? Просто жить — не только самое главное, но и самое замечательное из твоих дел. «Если бы мне дали возможность участвовать в больших делах, я показал бы, на что способен». А сумел ты обдумать свою повседневную жизнь и пользоваться ею как следует? Если да, то ты уже совершил величайшее дело.
Надо не сочинять умные книги, а разумно вести себя в повседневности, надо не выигрывать битвы и завоёвывать земли, а наводить порядок и устанавливать мир в обычных жизненных обстоятельствах. Лучшее наше творение — жить согласно разуму.
Природа не нуждается в какой-либо особо счастливой доле, чтобы показать себя и проявиться в деяниях. Она одна и та же на любом уровне бытия, одна и та же за завесой и без неё.
Если сосуд недостаточно чист, скиснет всё, что бы ты в него ни влил.
Натуре моей более свойственно следовать примеру Фламинина, которому ближе были те, кто в нём нуждался, чем те, кто мог его облагодетельствовать, нежели примеру Пирра, унижавшегося перед сильными и надменного со слабыми.
Пусть они [дети] растут, как придется, подчиняясь общему для всех естественному закону, пусть они приучаются и привыкают к воздержанию и простоте, пусть они лучше идут от суровой жизни к лёгкой, чем обратно.
Довольствующийся немногим желудок освобождает от очень многого.
Кто боится страданий, тот страдает уже от своей боязни.
Следует руководствоваться разумными правилами, но не подчиняться им слепо — разве что тем, если такие существуют, рабская приверженность которых благодетельна.
Когда Алкивиад спрашивал Сократа, как это он выносит беспрестанную сердитую воркотню жены, тот отвечал: Привыкают же к скрипу колёс, с помощью которых вытягивают из колодца вёдра с водой.
Если пролить настоящий свет на самые обыкновенные, общеизвестные и всем привычные вещи, они могут предстать как величайшие чудеса мира и из них можно извлечь удивительнейшие примеры, в особенности касательно дел человеческих.
Уразуметь, что сказал или сделал какую-то глупость, — это ещё пустяки: надо понять, что ты по сути своей глуп, — вот наука куда более значительная и важная.
Каждый данный случай [понимание своей ошибки] и все, к чему он относится, я рассматриваю не просто как камень, о который споткнулся: я понимаю, что в походке моей не всё вообще ладно, и стараюсь выправлять свой шаг.
Когда доводы другого человека убеждают меня в ложности моего мнения, я не столько узнаю от него нечто новое, узнаю, что проявил невежество именно в данной области (это было бы не такое уж ценное приобретение), сколько убеждаюсь в своей слабости вообще и в шаткости своего рассудка, вследствие чего и стараюсь исправить всё в целом.
Я предпочел бы хорошо понимать самого себя, чем Цицерона.