Наиболее изумительное лицо покрывается морщинами и обвисает с возрастом. Розы тоже должны увянуть, насмехаясь над человеческим желанием какой-либо вечной красоты в материальности. Смерть уничтожит бутоны юности; катаклизмы разрушат величие этой земли, но ничто не сможет уничтожить великолепие астрального космоса (и ещё более тонкого мира идей, из которого исходит всё космическое искусство).
Пока человек полностью сосредоточен на переменчивых волнах альтернатив этого мира относительности, он долго будет забывать переотождествить себя с лежащим подспудно неизменным морем все-защищающего Духа. Только в душевной реализации он уходит от поверхностной текучести и обретает неизменное состояние: то, в котором здоровье и болезнь, удовольствие и страдание, жизнь и смерть, и все пары противоположностей предстают всего лишь, как волны перемен, поднимаясь и падая на грудь океана Неизменности.
Притяжение между мужчиной и женщиной, основанное на истинной любви, а не чувственной одержимости, является попыткой души восстановить её нормальную гармонию. Это даёт рождение затасканному аргументу, утверждающему необходимость искать и находить “свою половинку”. Но слишком часто притяжение из ложных побуждений приводит к результату “соседей по камере!”.
Простой факт заключается в том, что человек порабощает себя путами кармических оков, всякий раз, когда он преступает какой-либо священный закон природы; и тогда, когда за этим следует страдание, он горестно восклицает: “Почему я, Господи?”. Понимание это искусство распутывания Гордиевых узлов, завязанных невежеством.
Лучше жить в аду с одним резко-говорящим мудрецом, чем на небесах с десятью сладкозвучными лжецами! Дураки превращают небеса в ад; мудрец же превращает какой угодно ад в рай.
На примере страха ожидания ясно, что страх способствует осуществлению того, чего мы боимся. Короче говоря, если желание называют отцом мысли, то боязнь — это мать явления, в частности такого, как болезнь. Ведь точно так же, как страх приводит к осуществлению того, чего человек боится, форсированное желание делает невозможным то, на что оно нацелено. Используя это, логотерапия пытается заставить пациента желать того или делать то, чего он как раз так боится.
Есть вещи, которые нельзя хотеть и которые нельзя поэтому организовать по требованию, по приказу. Приведу простой пример: я не могу смеяться по команде. Если кто-то хочет вызвать у меня смех, ему придётся потрудиться и рассказать мне анекдот. Аналогичным образом обстоит дело с любовью и с верой: ими нельзя манипулировать. Это интенциональные феномены, которые возникают тогда, когда высвечивается адекватное им предметное содержание.
Возьмём для примера обезьяну, которой делается болезненная инъекция с целью получения сыворотки. ... Исходя из своей среды, она не в состоянии понять соображения человека, подвергающего её своим экспериментам. Ей недоступен мир человека, мир смысла, он непостижим для неё, она не может выйти в это измерение. Не следует ли нам предположить, что в ещё более высоком измерении есть ещё один непостижимый для человека мир, в котором только и приобретают смысл-сверхсмысл — его страдания?
Как известно, у животного есть лишь среда, в то время как человек «обладает миром» (Макс Шелер); однако мир человека относится к сверхмиру так же, как среда обитания животного относится к миру человека. И это означает, что подобно тому, как животное, находясь в своей среде, не в состоянии понять человека и его мир, так и человек не может иметь представление о сверхмире.
Бесполезно спорить с неверующим, говоря, что откровения существуют: если бы он убедился в этом, он бы давно уже был верующим.
Бегство от себя позволяет избежать возможности обнаружить пустоту в себе.
Деньги не являются целью сами по себе. Если доллар может быть более полезным и осмысленным в чьих-либо других руках, я не должен держать его у себя в кошельке.
Видите ли, в области науки нашего разума может быть достаточно. Что же касается верований и убеждений, то часто мы должны полагаться на других людей, верить тем, кто значительнее нас, и принимать их прозрения. В поисках предельного смысла человек в основном опирается на эмоциональные, а не только на интеллектуальные ресурсы, как мы знаем; иными словами, он должен верить в предельный смысл бытия.
Уникальный смысл сегодня-это универсальная ценность завтра. Таким способом творятся религии и создаются ценности.
Конечно, человек свободен в ответе на вопросы, которые задает ему жизнь. Но эту свободу не следует смешивать с произвольностью. Её нужно понимать с точки зрения ответственности. Человек отвечает за правильность ответа на вопрос, за нахождение истинного смысла ситуации. А смысл — это нечто, что нужно скорее найти, чем придать, скорее обнаружить, чем придумать.
Смыслы скорее обнаруживаются, чем создаются. Если же они и создаются, то не произвольно, а так, как даются ответы. На каждый вопрос существует лишь один ответ — правильный. У каждой ситуации есть только один смысл — её истинный смысл.
Увлечение ослепляет нас; настоящая любовь даёт нам возможность видеть.
Стоящего неподвижно обходят; довольный собой — потерян. Ни в творчестве, ни в переживаниях нельзя довольствоваться достигнутым, каждый день, каждый час требуют от нас новых свершений.
Важна не работа, которую человек выполняет, а то, как он делает эту работу.
Если и существуют случаи, когда выбранная работа не приносит человеку удовлетворения, то виноват сам человек, а не работа. Работа сама по себе не делает человека нужным и незаменимым; она лишь предоставляет ему возможность стать таковым.