При многословии не миновать греха, а сдерживающий уста свои – разумен.
На разумного сильнее действует выговор, нежели на глупого сто ударов.
В уши глупого не говори, потому что он презрит разумные слова твои.
Не отвечай глупому по глупости его, чтобы и тебе не сделаться подобным ему;
Глупый от слова терпит такую же муку, как рождающая – от младенца. Что стрела, вонзенная в бедро, то слово в сердце глупого.
Иной молчит – и оказывается мудрым; а иной бывает ненавистным за многую болтливость. Иной молчит, потому что не имеет, что отвечать; а иной молчит, потому что знает время. Мудрый человек будет молчать до времени; а тщеславный и безрассудный не будет ждать времени. Многоречивый опротивеет, и кто восхищает себе право говорить, будет возненавиден.
Лучше человек, скрывающий свою глупость, нежели человек, скрывающий свою мудрость.
Стыд отцу рождение невоспитанного сына, дочь же невоспитанная рождается на унижение. Разумная дочь приобретет себе мужа, а бесстыдная – печаль родившему. Наглая позорит отца и мужа, и у обоих будет в презрении.
Плачь над умершим, ибо свет исчез для него; плачь и над глупым, ибо разум исчез для него. Меньше плачь над умершим, потому что он успокоился, а злая жизнь глупого – хуже смерти. Плачь об умершем – семь дней, а о глупом и нечестивом – все дни жизни его.
Поучающий глупого – то же, что склеивающий черепки или пробуждающий спящего от глубокого сна. Рассказывающий что-либо глупому – то же, что рассказывающий дремлющему, который по окончании спрашивает: «что?»
Неграмотный простец, сохранивший чистоту сердца, более мудр, чем богослов, который не победил своих страстей.
Мудрый учится на чужих ошибках; умный не повторяет своих, а глупый падает на одном и том же месте и при этом обвиняет не себя, а других людей и даже Бога.
Бросая ваше семя, бросая вашу „милостыню“, ваше доброе дело в какой бы то ни было форме, вы отдаёте часть вашей личности и принимаете в себя часть другой; вы взаимно приобщаетесь один к другому; ещё несколько внимания, и вы вознаграждаетесь уже знанием, самыми неожиданными открытиями.
Итак, законы природы суть не что иное, как факты или явления различной степени общности; но именно это-то общее в них и требует объяснения, и, конечно, само себя объяснить не может. То именно, что факты не остаются в своей единичности, а сводятся во всё более и более общие категории фактов и явлений, – это, и только это, собственно, и требует себе объяснения.
...чем глубже и всестороннее изучает человек вещественную природу, тем нагляднее для него обрисовывается всё это; он начинает совершенно ясно видеть всю второстепенную и вполне зависимую роль материи и вместе с тем ему открывается всё первенствующее значение духовно-нравственного мира в каждом мелочном, и даже совершенно пустом, по-видимому, явлении; вследствие чего всякое изучение одной внешней формы перестаёт удовлетворять его любознательность, оно делается для него узко, тесно и недостаточно.
Элементарный химический анализ не даёт ни малейшей опоры для обсуждения или объяснения свойств органических соединений. Химически всякий каменный дом состоит ... из силиция, кислорода, алюминия, кальция... Но если бы кто-нибудь вздумал утверждать, что дом образовался сам собою, игрою сил природы, случайно соединившихся и распределивших элементы в форму дома, потому будто бы, что части его состоят из этих именно элементов, ... то утверждающий всё это подвергается бы осмеянию.
Не может человек ни в каких случаях дать объяснения какого-либо факта, которое бы превышало силы и способности его индивидуального развития.
Притязания позитивизма представляются мне в образе датского и английского короля Канута Великого, повелевающего морскому приливу остановиться у ног, с тою, однако же, существенною разницею не в пользу позитивизма, что Канут приказывал приливу иронически, для посрамления своих льстецов, – Конт же и его последователи серьёзно отдают приказ человеческой мысли остановиться и не идти далее. Конечно, и мысль имеет столь же мало возможности последовать их велению, как и море приказанию Канута.
– Человек должен использовать свой рассудок правильно. С помощью рассудка он должен трудиться над исследованием величия Божия, чтобы обрести Бога, а не делать богом свой рассудок.
Смиренный человек обычно много знает, тогда как у эгоиста знаний нет – потому что он не смиряется и не спрашивает.